Мы с тобой одной крови...

Степь, да степь кругом...

На срочной довелось мне учавствовать в широкомасштабных учениях,
частью которых было испытание новой модернизации тактического
бомбардировщика... По какому случаю нас выгнали в крымскую степь
на оцепление района аэродрома и там забыли до окончания маневров.
Служба в оцеплении - штука не веселая, а по ночам даже несколько
одинокая... Особенно, когда кончается сухой паек, но при известном
философском взгляде на жизнь ("будет еще хуже") вполне сносная...
Главное - удрать нельзя! Если поймают - верный трибунал.
В общем,чувствуешь себя "невольником солдатской чести"...
Зато вот думать никто не мешает, шагаешь себе неторопливо по бетону
плит неизвестно кем, когда и куда проложенной дороги и размышляешь
о том. о сем... Правда, уноситься все-же не стоит - кругом степь, трава,
а в ней змей, что в том серпентарии... Были-бы сапоги, как у "сапогов",
но наша юфтевая полусапожность от укусов под колено (любимейшее
место гадов) не спасает, так, что мечтаю в пол-сознания... и... вот она,
легка на помине - сухая трава загромыхала, заглушая ищущих любви
цикад, и на бетонку... высунулась мордочка ежика...
- Ууу, мой собрат по одиночеству в степи, каким якорем тебя сюда вот
занесло? Верно, важные ежиные дела...
Зверек долго определялся на местности, смешно крутя носом и явно ко
мне... приглядывался, что-ли... Потом, на что-то решившись, как ни в
чем не бывало направился в мою сторону... Подкатился (другого слова
и не подберешь) и почему-то свернулся клубком.
- Ну, сиди себе, маленький бродяга... мне спешить некуда, а вот тебе...
Через время (а оно в степи идет никак, другое измерение), ежик ко мне
привык, начал обнюхивать место вокруг, потом сапоги, а потом совсем
откровенно приставать...
- Эээ, брат... Да я смотрю - ты голодный... А пожрать нечего, хотя... Стоп!
(вот если-бы не еж, не вспомнил-бы). В подсумке очень удачно забылась
маленькая крымская груша-дичка, которую я, разделив на маленькие
кусочки, по братски принялся жевать со своим новым знакомым... Ужин,
как в "Хилтоне", на двоих, в романтической обстановке...
О чем мы с ним разговаривали, я уже не помню, но собеседник попался
редкостный: понимающий, внимательный, молчаливый...
Беседуя о том, о сем, мы наслаждались крымской ночью и обществом друг
друга, как вдруг опять заскрипела уставшая от солнца трава:
- Эээ, брат, никак тебя ищут... Родня, невеста?
Только мой маленький дружок как-то странно обрадовался: весь поджался
и сердитым прискоком отправился втречать своих гостей...
Я и ног не успел размять по дороге к нему, когда еж начал свой занятный
танец с травой... Уже сообразив, в чем дело, я скачком пересиганул нас
разделявшие метры... и понял, что опоздал... Маленький воин лежал,
свернувшись клубком (только задние лапки трогательно торчали), а по траве
опять: "Ш-ш-ш..." , и тишина... Перевернул его на спину - клубок немного
разжался, и отчетливо увидел два больших передних резца, голубо сияющих
в лунном свете и круглую каплю черной крови на темной пуговке носа...

Товарища похоронил по солдатски, как положено, даже с отданием салюта
(и чего на голову упало?).
Через четверть часа прилетел УАЗ с "пожарной командой" выяснять причину
стрельбы, но я уже заткнулся и загрустил...
- Семь суток ареста от командира части за нарушение воинской дисциплины
в условия, приближенных к боевым (крольчатины ему захотелось, охотничек).

Много лет спустя, в имении, дочери обиходили ежиху с выводком и поселили
на погребице (по антимышиному совету мудрой бабушки)... Обустроив гнездо,
конечно позвали хвастаться... Я присел рассмотреть маленькие, пока не очень
колючие комочки (мама где-то химичила детишкам на молочишко), и в низкой
душноватой погребице вдруг сильно запахло крымской степью...

Батоновы гады.

Главное, что-бы костюмчик сидел...

С незапамятных времен на флоте гадами зовут прогары - грубые рабочие
ботинки. Подбираются гады, как правило, на размер больше, и к ним идет
только один тип носка - "толстый шерстяной"... или портянки, если б кто
рискнул на флоте дойти до такого позора, как "пехотницкие бинтики"...
В один памятный призыв пришел в бригаду паренек, прославившийся
буквально в первые сутки своим внешним видом: двухметровый рос при
полном отсутствии плеч, но уже имеющемся пузике, за который он тут-же
получил прозвище Батон,.. и своим жирафизмом...
Причем, последнее - не просто его рост, а обычное состояние в миру...
Доходило до него... медленно, что он, собственно, и продемонстрировал в
свой первый на новом месте подъем...
Дело было в воскресенье, когда "личным составам" разрешается дрыхнуть
на часик дольше обычного распорядка. Святой час вылеживают все, хотя,
разумеется, ни одна полундра не спит...
Кто читает, кто мечтает, кто покуривает втихаря... Один решил заняться
нажитыми в походе струпьями...
Уселся, гад, по турецки, и давит, что достанет... Пейзаж премерзостный...
- Цыган! - не выдерживает моя тонкая аристократическая натура - шел б в
сушилку, там справлял се удовольствие, а то на неделю аппетит убьешь! -
реакция незамедлительная:
- Шкент, ты гонишь?! Какой аппетит при таком камбузе?.. Не каркай, ворон,
у меня кожа, как у молодой женщины... - от летящего полу-сапога нахала
спасает только возможное присутствие офицера на подъеме (что за калеки
в бригаде?!)...
Инцендент исчерпан... На пол-часа... Потом в этой сопяще-шуршащей
тишине складным метром в койке садится Батон, чем привлекает к себе
всеобщее внимание. Он обалдело смотрит на Цыгана и выдает стране угля:
- Годок! Паа натури! Если Бы У Всех Женщин Была Такая Кожа, От Них Бы
Прятались!
Рота рухнула на палубу... как пораженная... ее корчило и гнуло... "Подъем!",
а встать никто не может...

(Продолжение следует...)

Самое забавное, что Батон шутить
совсем не умел... Т.е. абсолютно...

Батоновы гады.

(Продолжение).

После переобмундирования (все салаги приходят в брагаду с "простым"
матросским аттестатом), сей Батон защеголял в Лыжах. Буквально. Дело в
том, что перед получением нового комплекта обмундирования и обуви годки
посоветовали ему: "Шкары заряжай с мозгами".
Перевели на русский, мол, парадную обувь лучше брать на пол-размера
меньше, а рабочую - на размер больше...
До парадной ему было далеко, а прогары, имея реальный размер 44, он, по
совету годков, заказал каптеру 45-го... Тот записал, и думая за салагу, у
себя пометил: "Батон - 6/50/46",.. а складской сундук, тоже не новичок на
флоте, отправил заявку на кирзовые полу-сапоги 47-го размера в Упр.Снаб.,
так, как на его складе таких гадов не нашлось...
Батон неделю шлялся в ротных тапочках и жутко бесил всех своим внешним
видом,.. пока со складов боепитания не пришел его "персональный заказ"...
"Лыжи!", как тут-же любовно окрестили его гады сослуживцы, одним разом
вознагражденные за всю неделю терзаний по поводу праздного салабона...
Свою обнову Батон возненавидел сразу... Был он немного снобом, флотская
мудрость "Нас Родина одевает - пусть сама и смеется" - его не утешала...
Вместо того, чтоб отдохнуть в редкие свободные от учебы и работы минуты,
Батон издевался над своими Лыжами... Он их морозил, замачивал, отбивал
молотком, углаживал утюгом, густо намазав ваксой...
Вот после "утюжки" его Лыжи наконец-то показали, что достойны своего
хозяина - они высоко задрали носы и стали похожи на лихие клоунские
башмаки, чем добили Батона окончательно!
Несчастный Батон не ходил, а заплетал ногами, каждую секунду прижимая
носок одного гада каблуком другого к палубе, а на ночь ставил под груз -
ничего не помогало... Проклятые гады задорно таращили в небо свои мятые
носы, делая и без того нелегкую салажью жизнь совсем невыносимой...
Правда, была надежда, что при отправке за границу страдальца переобуют,
но как оказалось, по Батону проводили особое совещание и решили: "Пусть
едет в рабочих, а после возвращения сошьем на заказ, раз на складе нет
юфтевых 47-го размера"...

(Продолжение следует...)

Отредактировано Der Wolf (2011-07-23 10:38)

ТР, Стамбул. 1985г.

Последний довод королей.

Заходите к нам на огонек...

Флотилия советских кораблей через Боспор потянулась в уже чужие,
далеко не теплые воды Медитеррана. Шли не в гости. Шли на работу.
Первыми пролив миновали танкер "Бубнов", буксир "Шахтёр" и БДК
"Цезарь Куников". Не обошлось и без приключений.
Перед самым мостом Ататюрка из-под восточного берега выскочил
турецкий патрульный катер, по УКВ потребовал от нашего большого
десантного корабля застопорить ход и принять на борт осмотровую
группу.
- Совсем нюх потеряли! - не выдержал командир корабля и приказал
следовать прежним курсом.
Катер забежал вперёд, продолжая разоряться на БДК, требуя застопить
ход, и загораживая собой путь к Дарданеллам.
- Он ещё и борт подставляет, гад. - желчно обронил кэп и скомандовал
боевую тревогу.
Миг, и экипаж разбежлся по боевым постам... На палубе залегли стрелки
с оружием. 57-мм АКашка хитро подмигнула потомкам янычаров своими
спаренными стволами.
Новый приказ с катера лечь в дрейф прозвучал уже как-то неуверенно...
БДК в ответ отсигналил: "Не мешайте моим действиям".
Расстояние между высоченным носом "Куникова" и убогим планширем
патрульника неуклонно сокращалось...
Наконец, когда до страшно надвигающейся 4000-тонной туши русского
десантника оставалось меньше полукабельтова, турки врубили полный
ход и, не попрощавшись, унеслись к Босфору...
- Мать иху турецкую! - резюмировал кэп. И далеко не первый. До него это
делали Румянцев, Суворов, Кутузов, Скобелев... Традиция, понимаешь...