Заметка № 20 "Мы - только ангелы"
Иногда мне кажется - смерть, это ангел. Если смерть близко, ангел кладет тебе на плечо ладонь.
Разные смерти, разные ангелы. С одними хочется уйти, других пытаешься оттолкнуть.
Я знаю ощущение, когда мир замедляется, рядом падают камни или приближается столб. И все тело переполняет восторг, исступление. Хочется орать:
- Да! Иди ко мне!
И в такой же точно момент, можно испытать спокойствие. Улыбнуться. Прошептать:
- Хорошо. Давай посмотрим, что дальше.
Я пять лет ничего не водил. Но прошлым летом погонял на дядькиной машине, и впервые в стельку пьяный.
Просто приятно. Все под контролем. И дядька не напрягался, почувствовал, что машина и я поняли друг друга, и расслабился. Только отпускал шуточки, и пил алкогольный коктейль.
Но был и другой момент. Глубокая ночь. Он здорово перебрал. Водка кончилась. Сорок километров до ближайшего магазина по узкой дороге, с попадающимися навстречу гружеными фурами.
Он сосредоточился, сконцентрировал все внимание, чтоб не сделать неверного движения. Топил педаль, чтоб пролететь расстояние быстрее, чтоб хватило мобилизации.
Глядя на стрелку, ползущую по шкале спидометра, в машине, однажды уже восстановленной из состояния металлолома, я ощутил липкий страх смерти в животе.
Я улыбался и скрещивал пальцы, мысленно молился, чтоб отвести смерть.
Мы взяли выпивку в магазине, снова залезли в машину, поехали по второстепенной в сторону трассы. И я понял - вот он момент истины. Финишная прямая. Его мобилизация воли ослабла, больше не может спасти нас.
Мы поехали по трассе, набирая скорость. Дядька повернулся и спросил:
- Что думаешь?
Я ухмыльнулся и ответил:
- У мужчины есть два права: Право на смерть. И право на ответственность. Я не боюсь смерти.
Он качнул головой, засмеялся. И выжал все, что было под капотом.
Но мы не разбились.
Вспоминается и другой эпизод. Почти два года моя бабушка лежала парализованной. В ее последние часы мы с отцом стояли над ее постелью.
Она не приходила в сознание. Дыхание участилось, началась агония. Тело пыталось жить. Затем, смерть взяла свое.
Но в сам момент смерти, в полутьме комнаты, я испытал необычайную легкость, похожую на благословение. Может, всего минута, но полная нежности, вязко-сонной субстанции, абсолютного спокойствия и нежности. Что-то светлое.
Потом, это ушло. Остались мы и тело. Момент, один из тех, в которые я чувствую, что должен делать, и делаю.
Я выгнал отца, обмыл и переодел тело. Дождался санитаров, проводил их до машины.
Вскоре, после этого, я дал обещание, которое никогда не хочу выполнить...
Однажды, в тюрьме, когда в моем доме жил ангел, я писал ей письмо. И мне принесли тело мужчины. С ним случился удар. Его положили на носилках буквально у моих ног. Он умирал. И мне было спокойно рядом с ним. Та же вязкая субстанция, только гораздо слабее.
Я увидел страх в его глазах. Медсестер и сотрудника, разговаривающих о нем.
Это было глупо, все сделали вид, что не заметили, еще один пунктик в список моих чудачеств.
Я сделал все, что мог. Присел рядом с ним на корточки и взял за руку. Не знаю, за какое преступление он там оказался. Но не мог не сделать хоть что-то, видя страх в его глазах. В мыслях, прочитал за него молитву.
Утром, я вернулся к ангелу. Наши отношения уже начали разваливаться, я не мог удержать. Рассказал ей эту историю об умирающем.
Она спросила:
- Почему ты не спас его?
Она настолько верила в меня, что думала - могу спасти человека от смерти? Я не знаю.
Ответил ей - сделал, что мог...
Страх смерти гораздо страшнее самой смерти. И смерть бывает очень разной. Я не о причинах ее вызывающих, о самой смерти.
Но нет ничего страшнее, чем смерть, разлучающая тех, кто должны быть вместе.
