Говорят, стихи не умирают...
Правильно, наверно, говорят,
Но не все лекарства исцеляют:
Шум камней - ещё не камнепад.
Есть стихи, похожие на омут:
Прочитаешь, сразу пропадёшь.
Осторожно душу они тронут,
Вызывая чувственную дрожь.
Ходим мы по замкнутому кругу,
Словом рвём и душу и покой.
Пишем жизни пламенную фугу
И рассвет встречаем неземной.
Знаю я, стихам необходима
Нервная энергия творца -
Будет слово слышимо и зримо
Скрипнувшей ступенькою крыльца.
Говорят, стихи не умирают...
Правильно, наверно, говорят.
Есть стихи, что душу исцеляют,
Как багряный в сумерках закат...
С уважением Татьяна.

Любить иных тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Весною слышен шорох снов
И шелест новостей и истин.
Ты из семьи таких основ.
Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца вытрясть
И жить, не засоряясь впредь.
Все это — не большая хитрость.

Оскар Уайльд

Баллада Редингской тюрьмы
(отрывок)
1
Он не был больше в ярко-красном,
Вино и кровь он слил,
Рука в крови была, когда он
С умершей найден был,
Кого любил — и, ослепленный,
В постели он убил.
И вот он шел меж подсудимых,
Весь в серое одет.
Была легка его походка,
Он не был грустен, нет,
Но не видал я, чтоб глядели
Так пристально на свет.

Я никогда не знал, что может
Так пристальным быть взор,
Впиваясь в узкую полоску,
В тот голубой узор,
Что, узники, зовем мы небом
И в чем наш весь простор.
С другими душами чистилищ,
В другом кольце, вперед,
Я шел и думал, что он сделал,
Что совершил вон тот, —
Вдруг кто — то прошептал за мною:
«Его веревка ждет».

О, боже мой! Глухие стены
Шатнулись предо мной,
И небо стало раскаленным,
Как печь, над головой,
И пусть я шел в жестокой пытке, —
Забыл я ужас свой.
Я только знал, какою мыслью
Ему судьба — гореть.
И почему на свет дневной он
Не может не смотреть, —
Убил он ту, кого любил он,
И должен умереть.

Но убивают все любимых, —
Пусть знают все о том, —
Один убьет жестоким взглядом,
Другой — обманным сном,
Трусливый — лживым поцелуем,
И тот, кто смел, — мечом!
Один убьет любовь в расцвете,
Другой — на склоне лет,
Один удушит в сладострастьи,
Другой — под звон монет,
Добрейший — нож берет: кто умер,
В том муки больше нет.
Кто слишком скор, кто слишком долог,
Кто купит, кто продаст,
Кто плачет долго, кто — спокойный —
И вздоха не издаст,
Но убивают все любимых, —
Не всем палач воздаст.

Он не умрет позорной смертью,
Он не умрет — другой,
Не ощутит вкруг шеи петлю
И холст над головой,
Сквозь пол он не уронит ноги
Над страшной пустотой.
Молчащими не будет ночью
И днем он окружен,
Что всё следят, когда заплачет,
Когда издаст он стон, —
Следят, чтоб у тюрьмы не отнял
Тюремной жертвы он.
Он не увидит на рассвете,
Что вот пришла Беда,
Пришел, дрожа, священник в белом,
Как ужас навсегда,
Шериф и комендант, весь в черном,
Чей образ — лик Суда.
Он не наденет торопливо
Свой каторжный наряд,
Меж тем как грубый доктор смотрит,
Чем новым вспыхнул взгляд, —
Держа часы, где осужденья
Звучат, стучат, стучат.
Он не узнает тяжкой жажды,
Что в горле — как песок,
Пред тем, когда палач в перчатках
Прильнет на краткий срок
И узника скрутит ремнями,
Чтоб жаждать он не мог.
Слова молитв заупокойных
Не примет он, как гнет,
И, между тем как ужас в сердце
Кричит, что он живет,
Он не войдет, касаясь гроба,
Под страшный низкий свод.
Не глянет он на вышний воздух
Сквозь узкий круг стекла,
Молясь землистыми губами,
Чтоб боль скорей прошла,
Не вздрогнет он от губ Кайафы,
Стирая пот с чела.
2
Уж шесть недель гулял солдат наш,
Весь в серое одет,
Была легка его походка,
Он не был грустен, нет,
Но не видал я, чтоб глядели
Так пристально на свет.
Я никогда не знал, что может
Так пристальным быть взор,
Впиваясь в узкую полоску,
В тот голубой узор,
Что, узники, зовем мы небом
И в чем наш весь простор.
Он не ломал с тоскою руки,
Как те, в ком мало сил
И кто в Отчаяньи Надежду
Безумно оживил, —
Нет, только он глядел на солнце
И жадно воздух пил.
Не плакал он, ломая руки,
О том, что суждено,
Но только утро пил, как будто
Целительно оно.
О, жадно, жадно пил он солнце,
Как светлое вино!
С другими душами чистилищ,
В другом кольце, вперед,
Я шел, — и каждый, кто терзался,
Про свой не помнил гнет,
Но мы за тем следили тупо,
Кого веревка ждет.
И странно было знать, что мог он
Так весело шагать,
И странно было, что глазами
Он должен свет впивать,
И странно было знать, что должен
Такой он долг отдать.
(…)

Федерико Гарсиа Лорка

Неверная жена

И в полночь на край долины
увел я жену чужую,
а думал - она невинна…

То было ночью Сант-Яго,
и, словно сговору рады,
в округе огни погасли
и замерцали цикады.
Я сонных грудей коснулся,
последний проулок минув,
и жарко они раскрылись
кистями ночных жасминов.
А юбки, шурша крахмалом,
в ушах у меня дрожали,
как шелковые завесы,
раскромсанные ножами.
Врастая в безлунный сумрак,
ворчали деревья глухо,
и дальним собачьим лаем
за нами гналась округа…

За голубой ежевикой
у тростникового плеса
я в белый песок впечатал
ее смоляные косы.
Я сдернул шелковый галстук.
Она наряд разбросала.
Я снял ремень с кобурою,
она - четыре корсажа.
Ее жасминная кожа
светилась жемчугом теплым,
нежнее лунного света,
когда скользит он по стеклам.
А бедра ее метались,
как пойманные форели,
то лунным холодом стыли,
то белым огнем горели.
И лучшей в мире дорогой
до первой утренней птицы
меня этой ночью мчала
атласная кобылица…

Тому, кто слывет мужчиной,
нескромничать не пристало,
и я повторять не стану
слова, что она шептала.
В песчинках и поцелуях
она ушла на рассвете.
Кинжалы трефовых лилий
вдогонку рубили ветер.

Я вел себя так, как должно,
цыган до смертного часа.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться,
запомнив обман той ночи
у края речной долины, -
она ведь была замужней,
а мне клялась, что невинна.

Сообщение для BasicInstinct Ой, Наташа, я вспомнила вот такой стих Гумилёва. Приведу лишь отрывок.
«Я шел один в ночи беззвездной
В горах с уступа на уступ
И увидал над мрачной бездной,
Как мрамор белый, женский труп.

«Влачились змеи по уступам,
Угрюмый рос чертополох,
И над красивым женским трупом
Бродил безумный скоморох.

«И смерти дивный сон тревожа,
Он бубен потрясал в руке,
Над миром девственного ложа
Плясал в дурацком колпаке.

«Едва звенели колокольца,
Не отдаваяся в горах,
Дешевые сверкали кольца
На узких, сморщенных руках.

«Он хохотал, смешной, беззубый,
Скача по сумрачным холмам,
И прижимал больные губы
К холодным, девичьим губам.

«И я ушел, унес вопросы,
Смущая ими божество,
Но выше этого утеса
Не видел в мире ничего».

Сообщение для Tinaaa Спасибо, да есть контраст между моей силой и независимостью, которые видны, и моей же ранимостью и незащищённостью, которые чувствуешь только ты. Просто ты очень чуткая.
А я попробую найти стих тебе. Идеи уже есть, надо подобрать теперь воплощение. Жди, будет!

Для тех,кто хочет знать,зачем я с ним -
Я с ним лишь потому, что он один
Из всех,кто заставляет,лишь взглянув,
Поверить в счастье и в любви тонуть.

Я с ним, лишь потому,что облака
Стают мне ближе, лишь его рука
Коснется рук моих и передаст свой пульс
И лишь ему сквозь слезы улыбнусь.

Я с ним, быть может,потому,что я
В его объятиях нежности полна,
И потому что боль и вся моя беда
Лишь только с ним поделятся на два.

Я с ним могу быть гордой и смешной
И знаю - любит он меня любой.
Я каждый час готова все отдать,
Чтоб на минутку лишь его обнять.

А рядом с ним - на сердце звездопад!
И нежности по телу томный яд
Наполнит клетку каждую меня
Любовью,что сильней день ото дня.

И не понять тому,кто не любим,
Зачем я быть хочу лишь только с ним.

© Мария Куткар

Вы граппа, дорогая, просто граппа.
Напиток грубый, но дурманящий мне кровь.
И Ваше тело на бордовой коже Nappa,
Не раз постыдно чувствовать пришлось.

Автомобиль был домом и кибиткой,
Невысказанным был пустой вопрос.
И жемчуг Ваш, холодной белой ниткой,
Когда Вы сверху, мне щекочет нос.

Вы пахнете изменой и пороком,
Огнем подсвеченные  радио-FM .
Где про любовь нам воют монстры рока,
Прокравшись через чащу микросхем.

Мы разговаривать давно уж перестали.
Живем движением, а после – пустотой.
Вы в запотевший люк смотреть устали.
Мечтать, что попадется холостой.

Я, торопясь, в объятиях Вас комкал.
Вы, торопясь, нашарили белье,
Там, где другая завтра  скажет громко:
«Послушай, а ведь это не мое!» (с)
разместила Марта

Мы эту ночь проводим друг без друга —
мы эту ночь теряем навсегда!
Виной тому не северная вьюга
и даже не чужие города,
не глупость, что случилась накануне,
не злость, которой вовсе нет...
Виной тому лишь парочка раздумий
и только лишь молчание в ответ.
Молчание... оно ломает судьбы!
Оно всегда, нарочно — против нас.
Так было раньше, есть и будет —
мы не уроним лишних фраз!..
Мы отвыкаем строить диалоги,
ныряем с головою в тишину.
Но что имеем? Что теперь в итоге? —
Сидим у одиночества в плену!
Костя Крамар