Шмурзя осталась стоять одна на поляне, где недавно произошла непростая битва. В ее голове, словно эхо, все еще звенели прощания друзей. Она посмотрела на руку, в которой было зажато ожерелье Никс. Повинуясь внезапному порыву, она подняла руку, и ожерелье вдруг вспыхнуло алым светом, на мгновение затопив всю поляну. Когда свет пропал, луна, показавшаяся в чистом небе под хоровод звезд, осветила тихую уютную поляну, шрамы битвы которой были стерты магическим светом. Было очень тихо, только изредка раздавались голоса ночных птиц. Шмурзя опустила руку, но ожерелья в ней не было. Девушка-кошка посмотрела на пятерых волков.
- Видимо, пруду не нужна хозяйка. Он позаботится о себе сам, - сказала она.
- Мы будем иногда сюда приходить, но мы не сможем быть здесь всегда, здесь слишком спокойно теперь, - отозвался один из черных волков и, с поклоном, четверо волков исчезли в лесной чаще.
Малыш-волк, который снова стал волком, остался на поляне.
- Тетя Кошка, а я не хочу ни с ними, ни здесь быть. И что мне делать? - сказал он.
- А мы пойдем ко мне, - отозвалась Шмурзя. - Мне нужен покой, чтобы залечить рану, а тебе - много тренироваться. Пойдем.
Шмурзя присела и положила руку на загривок волчонку. Через мгновение они оба исчезли.

Умиротворенное спокойствие воцарилось на Русалочьем пруду. Покрикивали ночные птицы, доносился плеск воды и тихий смех русалок, и едва различимый звон колокольчиков. И освещаемая лунным светом горела в траве одна-единственная алая ягода рябины...