«Кавказская пленница» без купюр
Сорок лет назад, в сентябре 1956-го, режиссер Леонид Гайдай торжественно объявил: «Фильм «Кавказская пленница» снят!» На свет появилась картина, ставшая самым веселым достоянием советского кинематографа. Хотя по тем временам шутки из комедии посчитали слишком жесткими и фильм подвергли серьезной цензурной чистке.

Надпись на заборе
Уже с первых кадров солидная комиссия, собравшаяся на просмотр новой комедии, схватилась за голову. Увидеть, что советская картина начинается с самой известной надписи на заборе... Это было немыслимо!

Но именно такое начало придумали вместе режиссер Леонид Гайдай и его друг Юрий Никулин: Трус подходит к дощатому забору и, озираясь, чертит мелом букву «Х». Следом появляется Балбес и дописывает букву «У». Увидевший это безобразие милиционер заливается трелью свиста. Но Балбес, не растерявшись, дописывает: «Художественный фильм».

Этот эпизод, естественно, запретили. Съемочную группу обвинили в «хулиганстве». И дальше цензура только успевала вырезать из картины «сомнительные» моменты.

Аморальная песня
С «Песней о султане» чиновники из Госкино обошлись тоже негуманно. Казалось бы, вставной музыкальный номер. Никулин - в роли восточного шейха. Но в строчках увидели пропаганду аморального образа жизни.

Мы позвонили одному из сценаристов Якову Костюковскому, он же - соавтор текста.

- Многострадальная песня! - подтвердил Яков Аронович. - Мы с соавтором Слободским так радовались, когда Юрий Никулин ее блестяще спел. Но Пырьев - в то время худрук объединения «Луч» на «Мосфильме» - заявил, что ее нужно выбросить. В итоге в фильм вошли только два куплета из четырех: первый и последний. Когда должен был звучать второй, зритель слышит лишь имя Зульфия, после чего видит другой кадр, как дядя Нины чокается со своим отражением в зеркале, празднуя победу. В это время фоном звучит мелодия песни (слова не слышны). Затем нам снова показывают танцующую троицу, и Никулин допевает фразу: «...Но с другой стороны тещи тоже три», - и тут же выдает припев.

Через несколько лет после премьеры фирма «Мелодия» выпустила пластинку с песнями из кинофильма «Кавказская пленница». Никулин записал все четыре куплета. А затем эти песни растиражировали радиостанции, поэтому у многих возникло ощущение, что и в комедии они слышали слова целиком.

Медведи не должны чесаться

Гайдай хотел, чтобы Наталья Варлей исполнила в фильме песню, да такую, чтобы ее запела вся страна. Заказал композитору Александру Зацепину мелодию. Тот сочинил их четыре и отправил Гайдаю в Крым. На одной сделал пометку, что она вполне может стать песней. Однако Гайдаю именно эта мелодия и не понравилась. Когда композитор узнал об этом, то написал заявление об уходе с картины. Но его успокоили и посоветовали срочно вылететь на съемки к Гайдаю в Алушту.

В Алуште, увидев Зацепина, Вицин, Никулин и Моргунов хором запели его мелодию (на которую потом Дербенев напишет слова «Где-то на белом свете»). Однако Гайдай продолжал оставаться при своем мнении. Правда, разрешил Дербеневу написать слова на эту мелодию. Но созданный вариант его не устроил: «При чем здесь мороз, если у нас действие происходит летом? И вообще такую песню никогда не будет петь народ». Но ничего изменить уже не смог: надо было возобновлять съемки. Пришлось брать то, что было. Лишь много позже, услышав, как поют на улице «ла-ла-ла, вертится быстрей Земля», он признал, что был не прав.

Однако к словам песни придрался худсовет - почему «чешут» медведи спину? У них блохи? «Не эстетично, срочно переделать!» После чего «чешут» заменили на «трутся спиной медведи о земную ось».

Кража партийца
Цензура забраковала и эпизод, когда Фрунзик Мкртчян на реплику «жены», мол, как же ты мог украсть такую девушку, отвечает: «А в соседнем районе жених украл члена партии!»

- Эти слова оскорбляют и порочат членов партии! Уберите! - сказали чиновники.

Выход нашел Никулин: «Все дело в акценте Мкртчяна. Давай я за него скажу».

В устах Балбеса, сплевывающего арбузные семечки, фраза прозвучала настолько по-дурацки, что не бросала тени ни на единого партийца. Сразу всем становилось ясно: Балбес - лжец, и нет правды в словах его.

Георгий ВИЦИН: «Пугачева - моя ученица»
После работы в картине актер вспоминал: «В фильме «Кавказская пленница» я подпеваю тоненьким голоском. Этим самым голосом я пел и на концертах, на встречах со зрителями. Однажды, когда мы выступали где-то в воинской части, ко мне за кулисами подошла девушка... Худая такая! Еще худей, чем Гурченко. Подошла и говорит так скромненько: «Я тоже стараюсь петь, как вы. Петь актерски». А она исполняла «Все могут короли»... Я ей сказал, что одобряю. И был прав. Так что знайте все: Пугачева - моя ученица».

ГОНОРАРЫ
Из всей звездной троицы Моргунов получал самую низкую ставку - 25 рублей за съемочный день. Никулину платили 50 рублей, Вицину - 40. У Демьяненко ставка равнялась 50 рублям, у Варлей - 13 рублей 50 копеек.

Зарплата за весь съемочный период:

Л. Гайдай - 4140 руб. плюс 2000 за соавторство в написании сценария.

А. Демьяненко - 5220 руб.

Н. Варлей - 1219 руб. 24 коп.

Ф. Мкртчян - 939 руб.

Ю. Никулин - 4238 руб.

Г. Вицин - 3389 руб. 84 коп.

Е. Моргунов - 1979 руб. 50 коп.

Н. Гребешкова - 279 руб. 40 коп.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ ПЕСНИ
Если б я был султан, я б имел трех жен,

И тройной красотой был бы окружен.

Но, с другой стороны, при таких делах

Столько бед и забот, ах, спаси аллах!

Не очень плохо иметь три жены,

Но очень плохо, с другой стороны.

(Куплет не вошел в фильм.)

Зульфия мой халат гладит у доски,

Шьет Гюли, а Фатьма штопает носки.

Три жены - красота, что ни говори,

Но, с другой стороны, тещи тоже три.

Не очень плохо иметь три жены,

Но очень плохо, с другой стороны.

(Куплет не вошел в фильм.)

Если даст мне жена каждая по сто,

Итого триста грамм - это кое-что!

Но, когда «на бровях» прихожу домой,

Мне скандал предстоит с каждою женой!

Не очень плохо иметь три жены,

Но очень плохо, с другой стороны.

Как быть нам, султанам, ясность тут нужна:

Сколько жен в самый раз - три или одна?

На вопрос на такой есть ответ простой:

Если б я был султан - был бы холостой!

Не очень плохо иметь три жены,

Но очень плохо, с другой стороны.

ТОЛЬКО ФАКТЫ
Идея фильма появилась, когда Гайдай прочитал в одной из газет историю, как в закавказской республике девушку похитил влюбленный джигит.

Гайдай сразу хотел снимать своего друга Юрия Никулина и придумал для него роль. Но тот пошел в отказ: «В наши дни воруют невесту? Глупость! Сниматься не буду». Его вызвали к руководству «Мосфильма», взывали к совести: вы сорвете план съемок, вы же коммунист! На что Никулин ответил: у него, мол, есть свой партком в «Союзцирке». Гайдаю удалось уговорить Никулина, пообещав вместе улучшить сценарий.

На съемках распалась троица Вицин - Моргунов - Никулин. Артисты и так не дружили. А тут зазвездивший Моргунов стал вести себя беспардонно. Однажды привел на просмотр подружек, они пили пиво и громко разговаривали. Режиссер потребовал вывести посторонних, Моргунов вспылил и отказался сниматься. Пришлось часть сцен с Моргуновым выкинуть, а часть снимать общими планами, заменив актера похожим по телосложению дублером.

У Варлей не получилось озвучить свою героиню Нину. «Пленница» говорит голосом Надежды Румянцевой.

ИСТОРИИ ЗНАМЕНИТЫХ ТРЮКОВ
Все актеры во время съемок как сумасшедшие старались придумать смешные фокусы. А все Гайдай: он создал «золотой фонд» из шампанского и за каждый придуманный трюк выдавал автору бутылку.

«Резиновая рука»
Одну заработал Никулин за такую фишку: положить под одеяло лилипута, который и чесал ему пятку. А в кадре кажется, будто это Балбес запросто, не сгибаясь, достает рукой до своей пятки.

Качающийся шприц
Для съемок сцены «прививки» Никулин предложил колоть Бывалого цирковым супершприцем («жанэ»). Конечно, его не втыкали в мягкое место Моргунова. Актера уложили с подушкой между ног. Несмотря на все меры предосторожности, Евгений Александрович сначала не хотел рисковать, но потом сдался: «Колите, черт с вами... Но там же все рядом, и если что...» Все прошло отлично: Александр Демьяненко оказался легок на руку и не промазал, сделав семь дублей!

Вицин же придумал, как сделать так, чтобы шприц покачивался. По его предложению Никулин, спрятавшись под ложем «жертвы прививки», захватывал пальцами в перчатке кончик иглы шприца, удерживал его и покачивал. Так Вицин заработал шампанское за идею, но вернул его в призовой фонд. Потому что не пил.

Вертящаяся голова
Фокус с поворотом головы Вицина на сто восемьдесят градусов снимали в несколько приемов. Первый: Вицин, опустив папаху на лицо, шевелит пальцами рук, сложенными на груди, - камера снимает, останавливается. Второй: Вицин надевает пиджак задом наперед, папаха на лице, пальцы шевелятся - камера снимает, останавливается. А эти кадры «разбиваются» еще одним куском, где снят затылок Георгия Михайловича: сначала под папахой, а потом когда ее сдвигают кверху.

не пугайтесь размера! вы только начните читать..

Ты не сможешь умереть там, - напоследок сказал Арресто. – Это невозможно.
-Почему?
-Потому что фактически ты мертв! Потому что физически в путешествие уходит душа.
-Но я ведь в своем теле буду?! – Что-то не укладывалось у меня в голове.
-Смотри. Тело, я имею в виду твое биологическое тело, там, на тех Кругах – понятие растяжимое. Ты вроде путешествуешь в своем теле, но в то же время это оболочка для твоей души. В принципе, так же, как и здесь. Но там – это другое дело. Ты не сможешь убить себя – не в твоей власти. Ты можешь долго не есть, ни пить – будешь чувствовать лишь легкое недомогание. А душу могут убить лишь те, кому это подвластно. Те, кто создал ее. А так как душе надо добраться до места – она приходит туда в прежнем теле. Только другом.
-Пошел ты к черту, Арресто!! – взвыл я. – Я ничего не понял!!!
-Слушай, Лерр, если честно, то я и сам всех тонкостей не знаю! – улыбнулся продавец цветов. – Я тебе говорю лишь свою теорию. Пусть путанную, нескладную, но более или менее понятную.
-Кому?
-Да хотя бы мне! А тебе говорю для того, чтоб ты не пугался, что вдруг с тобой будет происходить что-то непонятное. И вообще, я просто пьян.
-Утешил! – проворчал я. – Скажи лучше, есть у меня шансы?
-Смотря как ты хочешь вернуть ее. Если сильно – то есть!

«Смотря как ты хочешь вернуть ее. Если сильно – то есть!»…если сильно – то есть…если сильно – то…
Я барахтался в темноте. Как будто падал куда-то, как будто в густой-густой жиже пытался не утонуть. И плыл куда-то…
И совсем неожиданно выпал из этой гущи.
Грохнулся на камни, больно отбив себе бок. И оглох от многоголосого шума и воя. Вдобавок что-то мощно грохнуло над головой. Открыл глаза, и обнаружил, что меня подхватили и поволокли куда-то. То ли в укрытие, то ли просто подальше из-под ног…
-Идиот! – рявкнул кто-то мне прямо в ухо. – Жить надоело?!
Я поднял глаза. И вскрикнул.
Передо мной стоял Саня.
Грязный, запыленный и небритый, с каким-то странным оружием в руке, изможденный и…седой.
-Саня?! – Я оцепенело смотрел на него, не в силах сказать что-то больше.
-Да. – Его глаза настороженно изучали меня. – Мы знакомы?
-Саня!! Да это же я, Лерр!! – У меня, против моей воли, потекли слезы. – Скотина ты! Я ж тебя похоронил!!
-Браток, а ты ничего не путаешь? – Он присел передо мной. – Ты в каком отряде служил?
-В каком, к черту, отряде?! – уже заорал я. – Где мы?!
Саня оглянулся, и махнул кому-то рукой. К нам тут же подскочили несколько парней, и, повинуясь приказу, подхватили и понесли меня к машине, если так можно было назвать странного вида трехколесную повозку. Загрузили со всеми предосторожностями. Один из парней забрался наверх, потягал рычаги, и повозка тронулась, и на вполне приличной скорости. Интересно, а как она работает?

…Ехали мы долго. И я все с большим изумлением обозревал местность вокруг.
Выжженные поля и холмы. Разрушенные приземистые домики. Сломанные деревья и кустарники. Похоже на хорошую ковровую бомбардировку…
Возница словно прочитал мои мысли. Он сплюнул на дорогу и кивнул головой, показывая на сожженную землю:
-Во, видел? Как только к ним попало оружие – все! Тут же начали все жечь и взрывать!
-К кому это – к ним? – осторожно спросил я.
Возница недоуменно покосился на меня и произнес:
-К женщинам! Ты что, совсем контуженный?!
Я сокрушенно покачал головой и признал, сделав несчастный вид:
-Да понимаешь…ну не помню ничего! Вот как шарахнуло что-то – так сразу и отшибло немного память!
Я почти не кривил душой. Я и вправду ничего не понимал. Попробуем…
-А скажи мне, солдат? Так теперь на чьей стороне победа? И с кем воюем?
Повозка резко остановилась. Возница оглянулся и я увидел направленный на меня то ли пистолет, то ли автомат с коротким стволом.
-Вылазь, гад! А может, ты шпион? Только шпионы могут так спрашивать!
-Да ты что?! – возмутился я. – На контуженного наезжать?! Я сейчас Сане сообщу, что ты его лучшего друга расстрелять пытаешься! Посмотрю тогда на тебя!
Неожиданно это возымело действие. Возница, недовольно бурча, сунул пистолет под куртку и снова залез на маленькое сиденье.
-В штаб приедем, там разберемся!
Я промолчал. И вообще, мне это напоминало какую-то гражданскую войну…Только оружие помощнее, судя по всему.

Штаб представлял из себя невысокое строение, из каменной кладки, но довольно большое.
Вокруг самого здания кипела бурная жизнь, кто входил, кто-то выходил, кто-то курил, прислонившись к стене. Сидели два мужика и чистили оружие. Кто-то чинил порванную куртку…
Меня втолкнули внутрь, в одну из комнат, в которой я обнаружил сидящего за столом Саню. Он бросил на меня косой взгляд и молча кивнул на стул.
-Саня, скажи мне – что у вас происходит?
Он долго смотрел на меня, потом отвел взгляд:
-Не знаю… Где же я тебя видел, а? А вот имя твое мне напоминает что-то… Вот это и смущает!
-Саня! Это же я! Ты что не помнишь?! Круги помнишь? Как тебе руку отрубили – тоже не помнишь?!
Он поднял левую руку, оглядел и совсем уж удивленно уставился мне прямо в глаза:
-Откуда ты знаешь?!
-О, Господи! – Я аж зарычал. – Ну вспомни уже! Город, мы остановились на ночь в нем, потом утром нас хозяин сдал, тебе отрубили руку, и потом нас забили камнями. Вернее, не успели. Мы попали на другой Круг! А потом в нас Инга стреляла, помнишь?
Он удрученно покрутил головой:
-Хоть убей меня – никак не вспомню! Что касается руки – да, отрубили, но это когда пытали меня. Вылечили мне ее здесь, новый протез поставили. А что за Инга стреляла? Императрица?
-Какая еще императрица?! – Я сел на стул, раскрыв рот. – Ну Инга, это моя жена, мы за ней шли по Кругам!!
-Не ори! – Он встал и нервно заходил по комнате. – Ты никому не говорил, что женат?
-Нет!
-И не надо! Я не смогу уберечь тебя, если мужики узнают.
-Уберечь?! От чего?!
-От расправы над тобой. Да…я вижу, что ты и впрямь ничего не знаешь. Ладно, слушай, попробую ввести в курс дела. Все-таки я тебя определенно откуда-то знаю…А ты случайно…
Договорить он не успел.
Что-то гулко ухнуло, потом раздались взрывы и вой сирены. Снаружи забегали, крича во все горло, потом кто-то от всей души вдарил длиннющей очередью из автоматического оружия…
Саня отпрыгнул от окна, как-то по-кошачьи, грациозно, успел зацепить меня вместе со стулом, и мы шлепнулись на пол. Я перевернулся на живот, и пополз к двери. Саня двинулся ползком за мной.
Выскочить я не успел. Дверь резко распахнулась, и я увидел…девушку потрясающей красоты.
Точеную фигурку прикрывала броня, изящно повторяя контуры тела. Немного портили впечатление тяжелые ботинки, с подкованными каблуками. Но грации девушки это не уменьшило. Она холодно окинула меня взглядом огромных голубых глаз, осмотрела быстро комнату, и крикнула, обращаясь к кому-то за ее спиной:
-Все в порядке! Здесь только они!
Кто это – они?
Саня вдруг выругался и бросился к ней, выдернув из-за пояса нож. Но остановился, когда девушка, отступив чуть назад, молниеносно выдернула из-за спины длинный японский меч и выставила перед собой. Зазубренное лезвие тускло блеснуло, отражая свет.
-Что, волосатый, поиграем? – Она произнесла это с такой яростью, что меня передернуло.
Раздался топот, и в комнату ворвались еще минимум человек пять. И все, как одна, девушки.
-Что ты хочешь? – Саня кипел от ярости. – Честный бой? Так давай, ты и я, на ножах!
-Я не хочу тебя убивать сейчас, Седой! – прошипела девушка. – Императрица приказала взять вас живыми.
-А между глаз эта стерва получить не хочет? – так же прошипел Саня.
Повинуясь жесту, вновь пришедшие девушки одновременно бросились на Саню. Тот попробовал отбиваться, но его довольно быстро и грамотно сбили на пол, оглушив сзади. Девушка усмехнулась, и наклонилась ко мне:
-Тебя тоже так же?
-Да нет, я уж как-нибудь сам! – не отводя глаз, ответил я.
-Знаю я вас, уродов! – И ее тяжелый кованый каблук ударил меня в шею, выбивая сознание. Я даже не успел ничего возразить, потому что просто отключился, почувствовав напоследок головой каменный пол…

-Встать!!! – Удар. – Встать в присутствии императрицы!!
Я не мог повиноваться. Нестерпимо болела шея, и я с трудом разлепил глаза. Меня грубо подняли и поставили на ноги. Черт побери, долго меня еще будут бить и пытать на этих Кругах?! Надоело уже…
Огромный зал с колоннами, с вычурными украшениями и лепниной потолок, блестящий мраморный пол – смотрелось это все просто великолепно! Было видно, что это построил грамотный архитектор. И грамотно все украсил. Узор на полу переплетался ветвями и листьями, сужаясь к центру зала, где образовывал круг из цветной мозаики. В центре круга стоял трон. Ничего так трон, довольно симпатичный. Одно «но» - основанием ему служила пирамида из человеческих черепов.
Мне стало плохо.
Боковая дверь открылась, и оттуда стремительным шагом вышла молодая женщина. Решительно направилась к трону, села и скрестила ноги. И уставилась куда-то в сторону. Нет, Круги кого хочешь заставят вздрагивать…
Передо мной сидела Инга. В красивой, покрытой гравировкой броне, на поясе ножны с мечом. На другой стороне – кобура.
-Ну что, Лерр? Как жизнь? Не надоело еще болтаться?
У меня пересохло во рту.
-Да нет, не надоело… - промямлил я, стараясь увидеть в ее лице хоть что-то знакомое. – А что, приглашаешь в гости?
-Да ты ж никак не дойдешь, хоть сто раз тебя приглашай! – Она потянулась знакомым жестом, и весело усмехнулась. – Знаешь, мой дорогой, а ведь ты прошел путь! Ты вернулся!
Я стоял, тупо соображая.
-Оставьте нас! – бросила Инга.
Все, кто стоял рядом, молча и бесшумно исчезли за широкими деревянными дверями.
Инга встала и подошла ко мне. Но подошла ко мне странно, как-то неуверенно. И протянула руку, ощупывая мое лицо.
-А ты не изменился, Лерр… Все такой же. Только морщинки добавились.
Я провел рукой по лицу. В зеркало себя видел в последний раз…лет пять тысяч назад.
-Что ты тут забыл, Лерр?
-Я за тобой пришел, Инга. – Мой голос неожиданно охрип.
-Зачем?
-Я же обещал.
-Долго же ты шел! – зазвенел ее голос. – Ты знаешь, сколько всего произошло, пока ты дошел!
-Я не виноват! – запротестовал я. - После твоей смерти мне пришлось искать дорогу. Многое пройти, прежде, чем дверь открылась сюда. И не надо меня обвинять, что…
-Погоди-ка, погоди-ка! – прервала она меня. – После какой моей смерти? Я не умирала!!
-Как – не умирала?! Тебя же застрелили!
-Кто?
-Ну этот…толстый из ресторана…а потом я тебя держал на руках, а потом, когда приехала «Скорая»… - Я сбился и замолчал.
Что-то опять выходило не так.
И вдруг понял, откуда такие неуверенные движения.
Она была слепая…
Инга пощупала мне лоб:
-Слушай, а тебя не сильно ударили мои девочки, а? Что-то ты выдумываешь, Лерр…
Я в отчаянии закричал:
-Инга, ответь мне, кто придумал это имя мне?
-Я. Мне не нравилось имя «Валера», вот я и окрестила тебя – Лерр.
-Как звали профессора на твоем факультете? Который вам лекции об искусстве и истории читал?
-Профессор Ильинский, а что?
Я замолк. Покопался в памяти и выдал козырь:
-У нас с тобой есть абсолютно одинаковые родинки. Где они расположены и когда мы это выяснили?
Инга улыбнулась и ответила не задумываясь:
-И у тебя и у меня есть по три маленьких родинки, расположенные треугольником. У меня под левой грудью, а у тебя на внутренней стороне левого бедра. А выяснили мы это в нашу вторую ночь с тобой. Еще вопросы будут?
Черт…
-Инга…
-Что?
-Когда ты ослепла?
-Давно. И только попробуй меня пожалеть – я тебя убью!
-И не думаю. Инга?
-Что, родной?
-Что произошло? Ты хоть что-нибудь помнишь?
Она пожала плечами:
-Неожиданно произошло. Все было хорошо, работа, дом, ты. Помнишь, когда мы пошли отмечать годовщину свадьбы?
-Да. – Дождь…ресторан…и продавец цветов…
-Ты вдруг ушел, на что-то обидевшись, даже не простился. Я ждала тебя, надеялась… Но ты пропал на год. Потом прислал письмо, где написал, что все кончено. Вот тогда я и… И я объявила вам войну.
-Нам?
-Да, вам, мужчинам! Ты виноват, понимаешь? А твой друг, Саня Седой, создал в ответ подпольное движение против нас, после того, как узнал, что не может иметь детей. Мы почти пришли к соглашению после года боев. Но снова пришел ты и все испортил!
Я молчал, переваривая услышанное. Но никак не мог поверить…
-Как я испортил?
-Лерр, ты и сам знаешь, до ненависти – один шаг. И я его сделала. Из-за тебя. Ты ведь обещал, что все будет хорошо! Но не сделал! Все вы обманщики, Лерр! И ты снова исчез.
-Инга?
-Что?
-Пошли отсюда?
-Куда?
-Обратно, я так долго тебя искал…Я хочу все исправить.
-Почему? Зачем я тебе нужна?
-Потому что я люблю тебя!
Произошло нечто неординарное.
Инга при слове «люблю» вдруг побледнела. Медленно отошла от меня и бессильно опустилась на трон. Я озадаченно замолк.
-Лерр…ты действительно долго не был здесь. Ты знаешь, за какое слово здесь убивают на месте, вырывают язык и сдирают кожу?
-Что?! Ох! За «люблю» что ли?!
-Да.
…После того, как разгорелась война между мужчинами и женщинами, они методично истребляли друг друга. Но природа брала свое, только вот люди оказались упрямее, чем ожидалось.
За время противостояния выработалась ненависть, граничащая с безумием. В плен регулярно брали как мужчины женщин, так и наоборот. И иногда вспыхивала любовь. Но, чтобы погасить это, обе стороны выработали своего рода защиту – если было видно, что человек влюблялся в плененного – его казнили вместе с ней или с ним. Со временем слово «любовь» стало нарицательным и чем-то отвратительным. И с каждым годом ненависть противостоящих друг другу полов росла, превращаясь в чудовищный пафос. Усугублялось положение еще и тем, что у воюющих сторон накопилось много мощного оружия. Ни одна из сторон не хотела признавать поражения. Это бы означало возврат к страшному и всеразрушающему слову «любовь»…
И все это из-за меня.
-Лерр…ты сам себе приговор подписал. Прости. – Она хлопнула в ладоши.
Дверь моментально распахнулась, и в зал снова влетели девушки в броне.
-Инга, постой! – крикнул я. – Ты что? Инга! Это же я, Лерр!! Я твой муж!!!
Девушки остановились как вкопанные. Повернулись к Инге. Та качнула головой, прислушиваясь, и нахмурилась:
-Вы верите своей императрице или какому-то жалкому мужчине?!
Меня схватили с двух сторон, швырнули на пол, и поволокли к выходу. Но потом остановились.
-Императрица, позволь сказать? – обратилась одна из девушек к Инге.
-Говори!
-Седой сбежал. Мы не нашли, куда он исчез. Просто испарился, как воздух. Что делать?
Инга отмахнулась:
-Потом найдете, никуда не денется!
-А с этим что? – пнули меня по ребрам.
-Казнить на площади. Немедленно!
Меня снова грубо потащили по полу к выходу.
-Инга!!! Что ты делаешь?! – Я никак не мог поверить.
Она отвернулась.

…Толпа собралась довольно быстро. И одни девушки и женщины, всех возрастов.
В другое время я бы порадовался, что на меня пришло посмотреть столько женщин. Но сейчас было не до смеха.
Я висел между двумя вертикально вкопанными столбами, подвешенный за руки толстыми веревками. Солнце припекало спину немилосердно, да только это волновало меня, никому до этого дела не было вообще. Все равно меня сейчас казнят.
Оглушенный и потерянный, я так и не понял до конца, что прошел все. Дошел до Инги. И оказалось, что зря. Она приказала меня казнить. Она оказалась слепа. Я бросил ее, и она развязала войну против мужчин. Это и есть Испытание? В душе я все-таки надеялся, что это дурацкая шутка, меня попугают и отпустят, что это конец пути.
Собравшиеся огласили площадь приветственными криками, когда на помост вышла Инга.
-Свободные женщины! – крикнула она, и в то же мгновение установилась тишина. – Перед вами преступник, которого мы искали очень долго – Лерр! – Толпа взвыла. – Но сегодня его поймали. Он разыскивался за тяжкие преступления, которые просто померкли перед самым главным преступлением против женщины – он признался мне, что любит меня!
Площадь заволновалась. Мне по лицу ударил ошметок какого-то фрукта, кто-то плюнул в меня…
-Ваше решение, мои верные подруги, казнить его или помиловать?
Толпа взвыла, взорвавшись единодушным «Казнить!»
Господи! Да что за ерунда происходит?!
Инга улыбнулась и развернулась ко мне.
-Вот и все, Лерр, вот и все. Все закончилось.
Я молчал.
-Принести мне Меч правосудия! – крикнула она, и сбоку протиснулась девушка, которая с поклоном передала Инге меч в инкрустированных драгоценными камнями ножнах. – Не бойся, Лерр, я умею мечом работать вслепую, не хуже зрячих.
Инга развернулась, изящно, одним движением, выдернула клинок и занесла его над головой. Стало тихо-тихо…
-Инга…
Она вздрогнула.
-Что?
-Я люблю тебя. – Я говорил тихо, только для нее. - Я не прошу помнить все то, что было между нами, прошу просто помнить, что я люблю тебя. Обещаешь?
-Нет!
Она снова занесла меч над головой. Выдохнула. Как же меня достали эти казни…
-За что, Инга?
-За любовь, милый, за любовь. Ты умираешь за любовь, как бы горько это ни звучало. И за ненависть, которую она принесла.
В спину ударило холодом, и последнее, что я видел, это был острый кончик меча, который вспорол воздух в сантиметре от моего лица…
И изумленное лицо Инги, когда я исчез.

висел. Не ощущая ни пола, ни стен. Законы гравитации здесь отсутствовали напрочь. Да и о чем я говорю? Лава ведь тоже была холодной…
Я пошевелился, и попробовал поплыть по воздуху. Я чувствовал, что двигаюсь, но внешних изменений не произошло. Попробовал нащупать дверь. Но ведь она только что была за моей спиной!!
И что? И все? Я так и останусь здесь?! Подвешенный между небом и землей?
-Саня, ты здесь? – тихо спросил я пустоту.
-Вроде да, - отозвался он из темноты. - Лерр, ты где? Дай мне руку!
Я пошарил рукой, но не нашел его.
-Подожди, Сань, я не могу тебя найти! Давай подождем, может, что-нибудь прояснится. Держись, я рядом с тобой.
-Ладно! – Или мне показалось, но голос у него дрогнул…
Где-то очень далеко зажегся маленький огонек свечи, потом чьи-то руки бережно прикрыли пламя. И огонек двинулся в нашу сторону.
-Саня! Ты его видишь?
-Кого? – ошарашено спросил Саня.
-Огонек! Ну вон же он, в нашу сторону двигается! – возбужденно воскликнул я.
-Лерр…ты меня пугаешь. Я ничего не вижу!
Я осекся. Кажется, это все действительно для меня…
-Саня, что бы ни произошло – не бойся. Слышишь?
-Да, Лерр…и удачи тебе, ладно?
-Ладно, Сань. Спасибо!
Огонек мигнул и пропал. И вдруг неярко вспыхнули факелы, освещая небольшую площадку. Кто-то шагнул на нее, держа в руке маленькую свечку. Направился ко мне и протянул руку:
-Хватай!
Я машинально протянул руку, схватился за крепкую ладонь, и ступил на площадку.
-Спасибо!
-За что? – удивился незнакомец.
-За то, что вытащил меня оттуда, - кивнул я назад.
-А ты там и не застревал! Я просто показал дорогу к свету. Только ты долго шел что-то, Лерр.
Я сделал шаг к человеку. И отшатнулся.
Это был я. Постаревший, седой, уставший и со смертельной болью в глазах…
-Что, испугался? – спросил человек. – А так лучше?
Неуловимое движение, и он, вернее, я, перевоплотился. И на меня глянули те же мои глаза, но лицо было другое.
-Арресто! – прошептал я. – Так кто же ты?!
-Я – это я! – заметил он.
-А я?
-А ты – это ты! Но можешь называть себя Арресто.
Я замолчал. Пытаясь собраться с мыслями.
-Ты что-то хотел, Лерр?
-Да. Где Инга? Ты обещал!
-Я ничего не обещал, Лерр! Я всего лишь сказал тебе, что ее можно вернуть.
Я подшагнул к нему, посмотрев в глаза:
-Так скажи мне, где она, я заберу ее.
И снова неуловимое движение – и опять я смотрю на себя.
-Зачем она тебе?
-Я люблю ее.
-Не лги, хотя бы самому себе. Сколько раз тебе хотелось все бросить и уйти от нее?
-Это были первые дни, когда я еще не привык к ней.
-Сколько раз ты готов был проклянуть ее, когда ходили слухи, что она встречается с другим? Нет, Лерр, не видать тебе ее, она не для тебя. Ты ей не верил.
-Но стал с ней единым целым, когда понял, что все это вранье. Я поверил ей, а не другим.
-Оставь ее! Зачем ей возвращаться в твой мир? Живи там спокойно, без нее, что тебе даст ее возвращение?
-Нет мне без нее жизни. И я буду существовать, а не жить.
-Да ладно, эгоист! Ты ведь не веришь в то, что говоришь! Как ты можешь любить ее, когда встречался с другими?
-После того, как я понял, что не могу без нее, я оборвал все встречи. Да что ты вообще понимаешь в этом?
-А ты?
-Я многое видел в жизни… Я видел и ненависть, и разочарование, и равнодушие и верность. Но не видел любовь. Я прошел ад. Я прошел все круги того, с чем ты еще не столкнулся.
Он засмеялся. Я уставился на него с удивлением.
-Ты – это я. И то, что ты видел – на самом деле я прошел! Ты еще этого не понял? -Он неподвижно стоял, держа свечу в руке, как застывшее изваяние.
-Не может быть!! Верни мне Ингу!!!
-Так найди ее.
Его голос взорвался вместе с ослепительным сиянием. Я закрыл глаза рукой, чувствуя, как под ногами пол ушел куда-то вниз. Меня медленно закружило, поднимая вверх, и теплый ветер ударил по лицу…
-Ну же! Докажи, что она тебе нужна! – загрохотал голос. Мой.
Я открыл глаза. И увидел сотни лиц Инги, смотрящих на меня с удивлением и жалостью. Сотни лиц в сотнях зеркал, окружавших меня. И маленький огонек свечи, висевший в невесомости передо мной, превращенный зеркалами в сотни ослепительных солнц.
Я рванулся вперед, и наткнулся в твердое зеркало. Обычное зеркало, только я в нем никак не отражался. Я видел только Ингу. Ее глаза. Как же я по тебе скучал, малыш…
Я снова закрыл глаза, и выдохнул. Застыл, успокаиваясь. Протянул руку к свече и потушил ее.
-Что ты сделал, Лерр?! – ударил по ушам голос. – Ты убил ее!
Нет, я не убил ее. Я чувствую ее, она жива. Пока есть душа – она жива.
Перед моими глазами, в темноте, протянулась теплая полоска, куда-то необозримо далеко. И на душе стало так спокойно, так тепло, как после долгой разлуки, когда ты долго ждал чего-то - и оно пришло. Я иду, Ингушка, я иду, подожди меня, солнышко…
Передо мной вдруг возникло мое лицо, вновь ставшее лицом Арресто.
-Ладно, тебе решать, Лерр. Но только не жалей ни о чем.

Ничего не изменилось. Кроме одного. Появился шум, появились ощущения, появился ветер… Я открыл глаза.
Я стоял возле большой скалы, посреди пустыни. На мне было все целое, и обувь и куртка. Пошарил по карманам, обнаружив там неизвестно как попавшую пачку сигарет и Санину бензиновую зажигалку. Есть еще одна, мне хватит.
Смял пустую пачку, и швырнул ее в сторону, прикурив последнюю сигарету. В зажигалке тоже осталось совсем немного бензина, но она послушно фыркнула язычком пламени…
Если я не ошибся, то вход именно здесь.
Огромная каменная арка, потемневшая от старости и времени, стояла в густой тени скалы. Когда-то здесь был город, с большим населением, а теперь только ветер, гуляющий по пустыне. И арка. С густой вязью букв на незнакомом языке. Если я не ошибаюсь, то это – древнеарамейский. Я в них не очень и разбираюсь, если честно…
Сигарета дотлела, обжигая пальцы, а я все никак не мог решиться. Я не мог решиться коснуться потемневшего камня, не зная, что ждет меня за ним. Швырнул фильтр на песок, втоптал его каблуком. Мне все равно терять нечего…
Камень отозвался легкой вибрацией. Пульсировал под моей ладонью, словно радовался тому, что я его глажу.
Щелкнуло что-то, и на каменной кладке образовалась трещина, вначале маленькая. Потом скользнула змейкой вверх и вниз, расширяясь на глазах, и осыпаясь мелкой пылью. Из-за трещины мне на руку упало несколько капель. Дождь.
Камень вдруг рассыпался невесомой трухой, а на меня хлынул дождь, не сильный, но частый, оставлявший на песке темные пятнышки.
Спасибо, Арресто. Спасибо, что показал дорогу. Я все прошел, и я вернулся. Ни о чем жалеть не буду, обещаю. Спасибо тебе, Саня, что прошел со мной все до конца. Я не знаю, где ты и что с тобой, но пусть и твой Путь будет счастливым…
Я шагнул в дождь.

Совсем некстати пошел дождь…
Она приехала без пяти семь. Вышла из такси, оглянулась, пожала плечами и пошла к входу «Санты», прикрываясь сумочкой от дождя
Он стоял неподалеку, под навесом, наблюдая, как она подошла к швейцару. Тот слегка поклонился и услужливо приоткрыл дверь.
Я стоял, пытаясь прочитать по ее губам, что она говорила швейцару. Хотя, мне просто нравилось наблюдать за тем, как она говорит, ходит, ее жесты я знал наизусть. Я уже это знал. И я так скучал по тебе, Инга…
Она вошла, приветливо улыбнувшись швейцару. Я наблюдал через огромное окно ресторана, как она прошла к заказанному столику, который ей указал официант. Присела, открыла сумочку, выудила телефон. В кармане у Лерра тихо запиликала веселая мелодия.
Он вытащил телефон из кармана и о чем-то поговорил с ней, потом щелкнул крышкой телефона, и пошел к цветочному ларьку, который стоял неподалеку от входа. За прилавком которого стоял я…
Когда Лерр подошел к прилавку, я ему приветливо улыбнулся.
-Здравствуйте! Почем цветочки у вас? – Он так же приветливо улыбнулся.
-Смотря какие! – откликнулся я.
-Ну…хотя бы эти! – ткнул он пальцем в шикарные белые розы.
-А можно спросить, молодой человек?
Лерр растерялся:
-Конечно!
Я пристально смотрел на него, потом помотал головой, отгоняя видения, возникшие у меня перед глазами. Потом спросил:
-Вы кому хотите подарить эти цветы?
Он растерялся окончательно:
-Как кому?! Своей жене, конечно! А что такое?
Я не отрываясь смотрел на него. Лерр напряженно ждал, и в глазах читалась растерянность, словно он принял меня за сумасшедшего. И тогда я сказал:
-Не дарите ей такие розы сегодня…
-Что?!
-Не дарите ей такие розы сегодня! – упрямо повторил я.
Он непонимающе смотрел на меня, потом спросил, неожиданно для самого себя:
-А что тогда подарить?
-Это! – Я сунул ему в руку цветок ириса.
-Вы с ума сошли! Почему именно ирис?!
-Ирис – это выражение веры и надежды, защиты от несчастий. Поверь мне, не стоит пренебрегать предчувствиями.
Он прищурился с таким видом, словно примеривался ударить меня, если я вдруг на него брошусь…
Лерр нервно оглянулся на «Санту», где его ждала Инга.
-Возьми его! – снова глухо сказал я. – Бесплатно возьми!
Но его уже понесло:
-А вот не хочу! У меня сегодня вечер с моей женой, и я не хочу его портить, понял? И назло вам хочу вот этот букет! – Он снова ткнул пальцем, на этот раз указав на букет бордовых, почти черных роз.
-Хорошо! – Я вытащил букет, и начал заворачивать в прозрачную обертку.
-Может, вы мне еще скажете, что эти розы не обозначают глубокую любовь к женщине? – спросил Лерр с издевкой.
Я вздрогнул, и покачал головой:
-Нет.
-А что тогда?
-Траур и печаль…
-Чего?! Не морочь мне голову, мужик! Сколько с меня? – Лерр вытащил бумажник, отсчитал названную сумму, и швырнул на прилавок. – Дурак ты, мужик! Каждый знает, что розовые розы дарят девушке, алые – женщине, и бордовые – взрослой женщине, или любимой жене, которой хочешь показать, насколько глубока твоя любовь, понял?
-Как же люди ошибаются… - с горечью ответил я, сметая купюры в карман грязного фартука. – Будьте счастливы, молодой человек!
Он схватил завернутый букет, и, не оборачиваясь, пошел к ресторану.
Я вздохнул глубоко.
-Лерр!!
Он вздрогнул, как от удара и медленно обернулся.
-Откуда ты знаешь, как меня зовут?! – осипшим голосом спросил он, возвращаясь.
-Знаю. – И ударил его в челюсть.
Самое смешное, что и у меня заныла челюсть в том же месте…
Лерр тяжело упал на асфальт, выронив букет.
Я вытащил его телефон, набрал знакомый номер, и улыбнулся, когда услышал голос Инги:
-Алло? Лерр, что случилось?
-Ингушка…
Она помолчала, потом осторожно спросила:
-Лерр…ты в порядке?
Глаза защипало, но я продолжал смотреть в окно ресторана, за окном которого удивленная Инга смотрела на свой мобильный телефон.
-Алло! Лерр, не молчи! Лерр!!
Я не молчу, солнышко. Все в порядке. Я закончил свой Седьмой Круг здесь, и теперь навсегда останусь с тобой…Останусь.
-Я не могу без тебя, Инга… - Я захлопнул крышку телефона, и аккуратно положил его рядом с Лерром, который лежал на мокром асфальте без движения. Я потрогал пульс. Дышит, я же его любя ударил. Как себя…
И пошел прочь, не оглядываясь.
Оглянулся, когда отошел на неосвещенный участок улицы, рядом со светофором.
Возле Инги и Лера стояла открытая иномарка, двое крепких ребят бережно поднимали Лера, усаживая его на сиденье. Тот морщился, и потирал ушибленную челюсть. Инга села на заднее сиденье, и машина взвизгнула покрышками.
Когда она приостановилась рядом со мной, на красный свет, я разглядел за рулем Саню.
-…а я говорю – не бойся! Довезем твоего мужа в больничку, там укол влепят, и будет как новый! – хохотнул он. И вдруг уставился на меня. – Что, мужик? Чего уставился? Зеленый же! Давай, иди уже! – И снова повернулся назад. – Ну, как ты?
Я улыбнулся, поднял воротник повыше, развернулся и шагнул в дождь…
© Дингер