Прошло ровно три года с того времени, когда на съемочных площадках «Мосфильма» закончилась работа над созданием одного из самых необычных произведений современного российского кинематографа - картины Карена Шахназарова «Белый тигр». В то время за окном был вполне себе благополучный и толерантный 2012 год, гламурный образ жизни был на пике популярности, и фильм про какого-то сгоревшего дотла русского танкиста был явно не в тему. Что подтвердил и его, в общем-то, вполне ожидаемый провал в коммерческом прокате.
Никто же тогда не знал, что случится с этим миром уже через два года и как, в контексте этого неведомого будущего, следует смотреть это поистине пророческое кино. Предупреждать надо!
Сегодня, когда всё в этом мире перевернулось вверх дном, стоило бы повторно запустить этот промелькнувший почти незамеченным фильм в широкий прокат, снабдив его выход на экраны рекламным слоганом типа «Сбывшееся пророчество, или ... воспоминание о будущем» (надеюсь Э.Дёникен не обидится).
И действительно - авторам «Белого тигра» удалось, в аллегорической форме, раскопать такие глубинные пласты историко-философских смыслов, сохранивших буквально кричащую актуальность, что поневоле проникаешься гордостью за отечественный кинематограф. Который, несмотря на десятилетия его перелицовки а-ля Голливуд, сохранил свою «самость» и абсолютную мировоззренческую уникальность.
Прежде всего, этот фильм смотрится как вполне здоровое в интеллектуальном и нравственном отношении произведение. Что уже само по себе редкость в наше скособоченное время. Это видно буквально во всём. В частности – в подчеркнуто уважительном отношении авторского коллектива к исторической атрибутике времен Великой Отечественной войны, выверенной с почти небывалой в нашем кинематографе скрупулезной точностью. Чувствуется, что визуальное наполнение практически каждого кадра этой картины просчитано до мельчайших деталей – от зачуханной до невозможности в окопной грязи солдатской унифо рмы и кирзачей до такой же грязно-серой застиранной марли из которой фронтовые медсестры импровизировали свои форменные шапочки. И от практически портретно вылепленного маршала Жукова, который наконец-то перестал быть Михаилом Ульяновым, до точнейших реконструкций всевозможных боевых машин, включая поставленные по ленд-лизу британские «матильды» и американские «Гранты», чего раньше в нашем кино вообще видеть не приходилось.
Что же касается советских «тридцатьчетверок», то после нашествия кошмарных фанерных имитаций в низкобюджетных боевиках, показанная в этом фильме в приличном количестве и качестве настоящая «броня» того времени из поистине неистощимых мосфильмовских арсеналов, производит настолько отрадное впечатление, что кажется будто на экране ожила военная кинохроника, только снятая в формате «хай-энд».
Конечно же, к реальной военной истории в ее буквальном понимании фильм «Белый тигр» не имеет ни малейшего отношения. И тем – не менее, выглядит он очень правдивым, во всяком случае, куда правдивее откровенно завирального, хотя и претендующего на строгую документальность «Сталинграда» Бондарчука-джуниора.
И хотя это не правда факта, а скорее правда смысла – суть дела от этого не меняется. Лучшее отечественное кино всегда стояло на приоритетности именно правды смысла, глубокого как сама жизнь. И на моментах поистине гениальных прозрений и откровений, которые страдающему идейным плоскостопием Голливуду, отродясь, даже не снились.
И даже вымышленная от начала до конца история о мистическом фашистском танке с мертвым экипажем, наводящем ужас на всех живых танкистов, выглядит в этом контексте всего лишь удачным сюжетным ходом, позволяющим авторам создать особенно емкий аллегорический образ. Впрочем, всю глубину этой аллегории просто так намотать на танковые гусеницы было в принципе невозможно. Поэтому, кроме жанровых стрелялок, в фильм были введены конструкционные элементы, придающие ему нужный объем и делающие его по настоящему историко-философским творением.
Многие зрители, настроенные бурным потоком современного киномыла, на банальную мистическую историю в военных декор ациях откровенно не поняли – при чем здесь сцена подписания Акта о капитуляции нацистской Германии и уж, тем более, некая нигде не запротоколированная речь Адольфа Гитлера о судьбах Европы.
Между тем все это - органичные части фильма, не менее, а, пожалуй, даже более важные, чем сам символ тотальной войны на уничтожение – фантасмагорический «Белый тигр». Просто все эти составные части нужно понимать не буквально – ибо тогда это кино действительно распадается на бессвязные куски, а иноска зательно - в полном разумении того, что именно хотел сказать этим автор и почему он не хочет, или просто не может, сказать об этом прямо. Если же попытаться связать все виденное в единый логический узел, то выстраивается примерно следующее.
Идея «белого тигра» - машины способной уничтожать все живое и при этом практически неуязвимой, потому что она уже мертва, такая себе действующая модель «сумрачного германского гения», воплощающего в себе извечную агрессивную воинственность западноевропейской разновидности Гомо сапиенс.
И совсем не случайно наш танкист так и не смог до конца добить это чудище, которому суждено жить на земле столько, сколько сможет протянуть, не меняя своей кровожадной сущности, породившая его антицивилизация. Смысловой кульминацией фильма стал диалог полковника с бессмертным танкистом, происходящий в декорациях только что оконченной войны. Офицер пытается убедить его, что война в прошлом, что «белый тигр» больше не опасен. Но танкист знает что это не так, и говорит полковнику – «Вы ошибаетесь. Он снова появится. Он будет ждать столько сколько нужно. И пятьдесят и сто лет. А потом опять выползет из своего укрытия и снова начнет стрелять».
Сцена подписания акта капитуляции Германии, так же выполненная в строго документальной манере, имеет в фильме специальный контрапункт – в виде изысканного ужина немецких генералов, только что подписавших смертный приговор своему государству. С одной стороны – вроде бы на экране ситуация крайнего, запредельного отчаяния и тут же рядом – непринужденный разговор тех же персонажей о достоинствах столовых вин и десерта в виде клубники со сливками. Поначалу может показаться, что это нечто вроде бравады на эшафоте, попытка обреченных зацепиться за ускользающую от них жизнь. Но это только первое впечатление. А потом приходит понимание истинного смысла, казалось бы, противоестественного спокойствия и полной невозмутимости этих уже состоявшихся висельников. Они, эти генералы, просто воспринимают происходящее как эпизод и не более того. Они уверены, что ничего фатального не случилось, пусть даже для них самих все не так уж и весело. Да, Германия – это острие западного меча, проиграла очередное сражение. Но не более того! Мало ли их было и еще будет! Битва цивилизаций далеко не окончена. Будут новые повороты истории. И смертоносный «белый тигр», который по прежнему остается на воле - служит тому залогом. А пока пауза, можно и о клубнике со сливками поболтать. Это только нам, наивным, казалось, что тогда – в сорок пятом поставлены все точки над «и».
Примечательно и то, что поразительный по своей откровенности и явно адресованный нашему времени монолог Гитлера появляется на экране уже после того, как в Карлсхорсте опустился занавес второй мировой войны и нацистский фюрер в реале уже ничего не мог говорить, потому что к тому времени был мертв. Думается, что авторы фильма прекрасно осведомлены о хронологии исторических событий, и то, что они, тем не менее, поставили сцену с живым Гитлером уже после Акта капитуляции было сделано отнюдь не случайно.
В этом целиком придуманном авторами фильма посмертном монологе нацистского фюрера, который в своей главной, идейной ипостаси, по их замыслу, благополучно пережил конец нацистского рейха, фактически сконцентрирован основной смысл этой картины-предупреждения, вся зловещая суть её послания, которое, очень хочется верить, дойдет до сознания наших современников. Гитлер фактически говорит о том, что вся Европа в своем отношении к остальном миру и в особенности к России – это в сущности - та же нацистская Германия, с большим интересом воспринявшая гитлеровские идеи строительства нового европейского порядка за счет всякого рода некоренных наций и прочих чуждых Европе рас. Просто так получилось, что эти общеевропейские идеи были озвучены и подняты на щит именно в Германии. А Европа, говорит Гитлер – всегда стремилась и будет стремиться избавляться от этих чуждых ей элементов и подчинять их своему влиянию. И неважно - в какой именно форме эта Европа будет существовать – нацистского рейха или образцово демократического Евросоюза – буквально сквозят между фраз фюрера мысли авторов фильма. Настаивающих на том, что в темных дебрях заквашенного на многовековом насилии западного сознания, по-прежнему, прячется несущая всеобщую погибель и неподвластная живым людям мертвая машина смерти – «белый тигр». И есть только одна надежда на ее одоление – неопалимый русский танкист, которого боится даже смерть.
Юрий Селиванов
